Естественно рождаются вопросы, почему их имена изгладились совершенно из народной памяти, между тем как на каждом шагу встречаем или остаток вала, или название деревни, которое намекает на местность существовавшего когда-то города? В каком отношении находятся эти обломки старины к древним рязанским городам? И, наконец, что это были за города? Трудно отвечать на подобные вопросы, не имея достаточно данных. Попытаемся сделать несколько соображений.

Главною причиною размножения городов, кроме внешней защиты, была потребность князей закреплять за собою владение землями; только в тех местах мог свободно распоряжаться князь лично или посредством своих наместников, в которых стояла крепость, оберегаемая его дружинниками. Будучи стратегическими и административными пунктами, города, как известно, становились в то же время семенами христианства и славянской народности на финской почве. В XV ст. их роль на некоторых местах была кончена: население в треугольнике между Окою, Пронею и Осетром почти все было крещеное, с явным преобладанием славянского элемента в своем составе; в административном отношении затруднений не встречалось; во внешней защите со стороны Москвы при подчиненных отношениях к ней Рязани не было надобности. Оставалась оборона на юге со стороны степей; но охранение русских пределов от татарских нападений в течение XV в. московское правительство, главным образом, принимает на себя. Древние города уже не соответствовали новым потребностям в военном отношении; они были слишком малы, неудобны, и не могли остановить больших масс, набегавших из Крыма. Поэтому государи Московские, ограждая в XVI в. юго-восточные границы, приказывают укреплять только самые значительные города, строить новые остроги на сторожевых линиях и насыпать сторожевые курганы. А между тем древние укрепления приходили в ветхость; земляные валы осыпались; деревянные стены и башни быстро уничтожались от действия различных причин, и города обращались в села, если не подвергались совершенному запустению. Тоже самое превращение испытывали, в свою очередь, остроги, построенные московскими воеводами, по мере того, как пограничная линия отодвигалась все далее к югу. Следовательно, далеко не все городки, городища и курганы юго-восточной России по своему происхождению относятся к временам удельным. Первый намек на древний рязанский город, обратившийся в село, мы находим в конце XV в.; а в начале XVII встречаем здесь уже большое количество городищ и городцев. В конце XVI в. называют только пять городов: Переяславль, Старую Рязань, Перевитск, Ростиславль и Пронск: следовательно, остальные были слишком незначительны, чтобы о них упоминать, или обратились уже в села. В начале XVII в. встречаем в собственной Рязанской области те же пять городов с прибавлением одного Зарайска.

О Рязанских землях на север от Оки мы можем только предполагать, что эта болотистая и лесная сторона очень мало изменилась после XIII ст., за исключением мест ближайших к центру княжества; только на берегах нижней Пры заметны следы исторической жизни по некоторым остаткам городов. Почти также бедны наши географические сведения о населении Мещерской земли по другую сторону Оки: в договоре 1496 г. упоминаются только Карабугинский уезд, Пластиково, Бовыкино и мордовские волости по Цне.

Кроме области средней Оки в состав Рязанского княжества постоянно входили земли по верхнему течению Дона и его притоков, преимущественно с левой стороны. Населенность этих земель была очень бедная; вот почему и географические известия о них чрезвычайно скудны. Договор братьев называет в той стороне только три места: Тешев, который надобно искать где-нибудь между Воронежем и Доном; Братилов, неизвестно где находившийся, и Романцев, вероятно, то же, что Иваново-Романцево, о котором говорится в договоре с Москвою 1483 г., и который по смыслу грамоты лежал где-то по левую сторону Дона. Даже плодоносные берега этой реки в конце XV и начале XVI в., по-видимому, не много были населеннее, нежели с небольшим за сто лет, когда они, если верить описанию Пименова хождения, представляли одну безлюдную пустыню с развалинами древних городов. Главною причиною такого явления была постоянная опасность со стороны кочевников; беспрерывные крымские набеги в XVI ст. окончательно стерли признаки древней населенности в этом краю, так что в географическом описании Московского государства XVII века по Дону встречается более татарских переметов и крымских бродов, нежели русских селений. К немногим прежним именам городов на берегах Дона можно прибавить еще Донков. Герберштейн говорит о нем, как о старинном, разрушенном городе; в его время это место было известно тем, что подле него грузили свои суда купцы, отправлявшиеся в Азов и Кафу. Местность древнего Донкова в настоящее время называется Старым Городищем: она лежит в 20 верстах выше нового Донкова (современный Данков), который был построен в 1571 г. В 15 верстах ниже последнеднего на Дону, близ села Перехвала, сохранились еще остатки древнего городка; с северной стороны он защищен рекою, а с прочих рвами.