Природа и города Рязанского княжества

июнь 2009 г. | Категория: Конец XII - начало XIII вв  | Просмотров: 17808

Географическое положение Рязанской области вообще можно обозначить средним течением Оки вместе с ее притоками. Распределение пространства и населения по обе стороны было неравное; южная часть далеко преобладала над северною. Природа края не представляет большого разнообразия в формах своей поверхности. Северная, т.е. Мещерская, сторона Оки есть низменная, болотистая полоса с тощею, песчаною почвою. В старину она сплошь покрыта была лесами, значительные остатки которых сохранились до наших времен. Бедное финское население, затерявшееся в этих лесах, долго удерживало свою первобытную физиономию, и только в недавнее время его можно назвать обрусевшим. Не так бедна и однообразна природа на южной или собственно Рязанской стороне Оки. Здесь поверхность заметно поднимается; пригорки и углубления сообщают ей волнообразный характер; почва, сначала глинистая, чем далее идет к югу, тем более и более переходит в черноземную. В старину и эта полоса была богата лесами; но они оставляли довольно пространства лугам и нивам, и придавали местности более живописные виды, нежели на севере. На юг эта полоса ограничивалась тою кривою линией, которая обозначает водораздел притоков Оки и Дона между верховьями Упы и Воронежа. Далее к югу леса более и более редели и уступали место кустарникам, которые переходили в открытую степь.

Первое славянское поселение, первое зерно русской цивилизации, брошенное на финскую почву средней Оки, как известно, был город Рязань. Он лежал на крутом берегу реки, версты четыре ниже устья Прони. Основание Рязани, как черниговской колонии, удовлетворяло современным стратегическим и административным потребностям. Потом, когда этот город сделался центром особенного княжества, то естественно он послужил исходным пунктом, откуда славянские поселения мало-помалу распространились по окрестным землям. Князья рязанские, как и все другие, старались увеличивать число городов в своих волостях. Этим числом измерялось в то время могущество князей; города лучше всего закрепляли за ними туземные племена и служили защитою для края. Судя по незначительным размерам дошедших до нас городков и городищ, построение таких укреплений не представляло больших трудностей, и для них всегда можно было найти несколько десятков или сотен людей от излишка населения, накопившегося в других местах, потом из туземных жителей, из пленных и т.д.

Главное и самое естественное направление, которому подчинилось движение рязанской колонизации, пошло вверх по Оке; она служила проводником славянской гражданственности в мещерскую глушь и была жизненною артериею для целого края. Притом борьба между Рязанским и соседним Суздальским княжеством началась уже с конца XI ст.; следовательно, являлась насущная потребность оградить себя крепостями с этой стороны. Правый берег Оки на всем протяжении Рязанской области господствует над левым; местами он довольно высок, обрывист и в прежние времена представлял много удобных пунктов для укрепления. Действительно в конце XII и в начале XIII вв. мы находим здесь целый ряд крепостей. Самыми очевидными следами их существования служат остатки земляных валов, кое-где уцелевшие по окраинам крутого берега; другие напоминают о себе названиями сел и деревень, каковы: Городец, Городище, Городецкая и пр.; были и такие, которые не оставили после себя никаких следов.

Если от Рязани пойдем вверх по Оке, то первый известный город на правом берегу встречается нам Ожск. Далее за ним находим Ольгов, который занимал высокий обрывистый угол, образуемый впадением в Оку речки Гусевки. Следы крепости заметны до сих пор. Между двумя упомянутыми городами лежал третий Козарь, но только на противоположном берегу реки. Об нем летопись упоминает под 1147 г. «Того же лhта въ Резани во градh Козари отъ иконы святыя Пятницы быша чудеса и исцhленiя многа». Верстах в 12 повыше Ольгова возникал Переяславль Рязанский. Происхождение этого города связано с религиозным началом. Под 1095 г. упомянуто о заложении его около церкви св. Николы Старого; а потом под 1198 г. говорится, что при великом князе Рязанском Романе Игоревиче епископ Арсений I-й заложил Переяславль у озера Карасева. Эти два известия об основании того же города нисколько не противоречат друг другу. Если существовала церковь, то подле нее наверно было какое-нибудь поселение. В конце XI в. положено начало укреплениям; их-то надобно подразумевать в первом известии о заложении города. Впоследствии явилась потребность увеличить его размеры, и, спустя столетие, в Переяславле воздвигаются новые укрепления по благословению первого рязанского епископа с молитвословием и освящением воды. С XV века положительно известно, что Переяславль Рязанский состоял, собственно, из двух укрепленных пунктов города (кремля) и острога, которые стояли рядом друг подле друга. Очень может быть, что второе известие об основании Переяславля относится к острогу. Самое участие епископа в этом деле становится понятно, если вспомним, что внутри острога помещалась соборная Борисо-Глебская церковь; тут же находились архиерейский дом и владычняя слобода. Верстах в 30 повыше Переяславля лежал город Борисов-Глебов, упоминаемый в летописи под 1180 г. По смыслу летописного рассказа этот город стоял на дороге от Коломны к Старой Рязани. Вероятно, он находился на правом берегу Оки в том месте, где теперь лежит запустелое Романово городище со значительными остатками укреплений. По туземному преданию городище запустело от того, что жители его переведены в нынешний уездный Ярославской губ. город Романов-Борисоглебск; а городищенская церковь Бориса и Глеба перенесена в близлежащее село Вакино. На реке Москве вблизи ее устья стояла знаменитая Коломна. В первый раз в летописи она является под 1177 г. по случаю похода Всеволода на Глеба Рязанского; последнему можно приписать ее построение. Этот город немного выдавался за естественную границу Рязанского княжества и должен был служить ему оплотом со стороны соседнего Суздаля. Коломна, как мы видели, была первою преградою на том водном пути, которым обыкновенно суздальские князья отправлялись на Рязанскую землю; тот же водный путь связывал Суздальскую область с волостями северских князей или собственно с землею вятичей, что было невыгодно для рязанцев в случае одновременной вражды с теми и другими соседями; пример тому мы уже видели во время войн Юрия Долгорукого с Ростиславом Рязанским. Следовательно, положение Коломны в стратегическом отношении было очень важно; отсюда понятно, почему оно становится постоянным яблоком раздора между двумя княжествами. Близ впадения Осетра, по левую сторону, возвышались укрепления Ростиславля. Это единственный рязанский город, за исключением Переяславля, об основании которого упоминают летописи: Ростислав Ярославич построил его в 1153 г. Теперь на месте его находится погост Ращилов и видны остатки крепости. Если не ошибаемся, это был крайний северо-западный пункт собственно рязанских поселений. Здесь они сталкивались с городами вятичей, которых построение шло навстречу рязанским, т.е. от верховьев Оки.

В одно время со своим главным направлением рязанская колонизация, исходя от того же пункта, пошла еще вверх по Проне, и составила другую линию укреплений, обращенную на юг. Как там представлялась потребность огородить княжество со стороны суздальцев, так здесь необходимо было воздвигнуть ряд крепостей в защиту от половцев, которые со второй половины XI в. из своих степей сильно напирали на юго-восточные украйны. Левый берег Прони, также как правый Оки, возвышенный и холмистый, довольно хорошо соответствовал своему назначению. К сожалению, источники сохранили нам слишком мало имен, которые можно было бы разместить в этом направлении. В эпоху дотатарскую мы знаем здесь только один город Пронск. О пронских князьях летопись упоминает еще под 1131 г. ; как о городе о нем в первый раз говорится под 1146 г. Он стоял там же, где и теперь: на крутом берегу Прони, окруженный глубокими лощинами и оврагами. Из двукратной осады города в 1186 и 1207 гг. можно заключить, что положение его было довольно крепкое и неприступное, что он имел трое ворот; но что главное неудобство для жителей состояло в недостатке воды; рыть колодцы, вероятно, было затруднительно по высоте площади, и неприятели обыкновенно перехватывали сообщение с рекою; а граждане должны были сдаваться от жажды. По другую сторону реки расстилалось низменное, открытое пространство, которое носило многозначительное название Половецкого поля. Далее нам известно еще одно поселение на берегах Прони ближе к ее устью, верстах в 30 от Рязани, по имени Добрый Сот. Летопись не называет его городом, и все убеждает в том, что это было простое село. Оно существует и теперь под тем же именем и не имеет никаких следов старинных укреплений. Против него лежала переправа на пути из Пронска в Рязань. Нет сомнения, что кроме Пронска были и другие города по левому берегу Прони; на это указывают с одной стороны следующее выражение летописи по поводу известных событий в 1207 г. «а самъ (Всеволод) поиде къ Рязаню (от Пронска), посадники посажавъ своh по всhмъ городомъ ихъ»; с другой, значительное количество городищ, рассеянных по тому же берегу.

Пространство земли, заключенное между Пронею и тою частью Оки, которую мы проследили, составляло неизменное, основное ядро княжества, около которого рязанские пределы в разные времена то сжимались, то расширялись. Оно имело подобие треугольника, которого вершина опиралась на город Рязань, а бока расходились по Оке и Проне. За третью сторону треугольника приблизительно можно принять линию, проведенную от истоков Прони к устью Осетра, т.е. к городу Ростиславлю. Река Осетр, если не на всем протяжении, то, по крайней мере, в среднем и нижнем течении своем составляла здесь естественную границу Рязанской области. На пограничное значение реки Осетра указывает поход Святослава Ольговича, который спасался от преследования Давыдовичей в 1146 г. Этот поход имеет такое же географическое значение для земли вятичей, какое позднейшие походы Всеволода для рязанской. Особенно замечательно самое направление пути Святослава. Из Козельска он пошел в Дедославль, т. е. к верховьям Упы; а отсюда двинулся на север, перешел реку Осетр, и направился к Колтеску, который по всей вероятности лежал на правом берегу Оки против устья речки Лопасни. Нет сомнения, что путь от Дедославля в Колтеск проходил близ западных границ Рязанского княжества. Впрочем, в половине XIII в. едва ли эти границы уже определились. Нижнее течение Осетра закреплено было за Рязанью основанием Ростиславля и Зарайска. С началом последнего города связано интересное сказание «О приходе чудотворнаго Николина образа Зарайскаго, иже бh изъ Корсуня града въ предhлы Резанскiе ко князю Федору Юрьевичу Резанскому во второе лhто по Калкском побоищh». Первое основание Зарайска можно отнести к концу XII в. т.е. к тому времени, когда возникли споры рязанских князей с черниговскими за границы. Хотя построением Ростиславля заключилось движение рязанской колонизации вверх по Оке, потому что оно сталкивалось с городами вятичей, которые были довольно часты в этом месте, как показывает поход Святослава (Колтеск, Неринск, Тешилов и Лобынск); тем не менее мы рано замечаем попытки рязанцев занять пограничные черниговские волости. В 1176 г. Олег Святославич Лопастенский отнял у них назад Свирелеск; а в 1194 г. Святослав Всеволодович собирает черниговских и северских князей, чтобы идти с ними на рязанских, вероятно, вследствие подобных же попыток. Таким образом, центральная область Рязанского княжества, тщательно огороженная с севера и юга, только на западе представляла неясную и мало защищенную границу. Конечно, с этой стороны ему не грозила такая опасность, как с двух других и не было надобности ее огораживать. Восточный угол треугольника, опиравшийся на город Рязань, уже несколько выдавался за естественные пределы; являлась потребность огородить столицу княжества от нечаянного нападения с той стороны. Действительно в окрестностях древней Рязани вниз по Оке можно встретить теперь до 10 мест, носящих название городов и городищ; но от древней эпохи нам известно только два имени: Белгород и Ижеславец. Первый три раза упоминается в летописях: под 1155 г. по поводу убиения в нем тысяцкого Андрея Глебова; в 1208 г. в нем умер Олег Владимирович и положен в церкви св. Спаса; в том же году он был сожжен Всеволодом. Судя по смыслу последнего известия, Белгород находился недалеко от Рязани вниз по Оке. Ижеславец приводится в числе рязанских городов разоренных Батыем; он, надобно полагать, лежал к северо-востоку от столицы близ устья реки Пры.

Около описанного нами треугольника рязанские владения в разные времена то сжимались, то расширялись. Но тщетно было бы старание назначить им точные пределы; они никогда не были строго определены со всех сторон, особенно в ту эпоху, на которой мы остановились. Причины заключались в малонаселенности края, который местами представлял совершенную дичь и глушь; притом Рязань лежала на русской украйне, которая незаметно переходила в бесконечные степи. Впрочем, попытаемся на основании немногих данных приблизительно очертить пределы княжества во второй половине XII и в начале XIII вв.

Пространство, заключенное между Окою, Клязьмою и Москвою, имело болотистую почву и почти сплошь было покрыто лесами. Славянская колонизация пока еще не проникала в эти печальные дебри. По крайней мере, мы не знаем здесь ни одного города, за исключением прибрежьев Оки. На полянах посреди лесов попадались хижины бедной Мещеры; кое-где хижины эти собирались в группы и составляли селения, особенно по течению притоков Оки. Так поход Кузьмы Родивоновича с суздальцами в 1210 г. указывает на присутствие значительного населения на берегах Пры, потому что воевода возвратился назад с большим полоном. Северная граница, отделявшая рязанскую Мещеру от суздальской, начиналась от реки Москвы несколько выше Коломны; ее можно провести именно от устья раки Нерской, если предположить, что послы рязанского князя в 1176 г. встретили Михаила Юрьевича Суздальского на границе своей земли. Далее она шла приблизительно мимо верховьев Цны, Пры и Гуся, и терялась в землях собственно муромских.

Сведения наши о географии Муромского княжества так бедны, что мы должны довольствоваться почти одними предположениями. Границы его на севере простирались, по крайней мере, до Клязьмы, а на юге до устьев Гуся с одной стороны и Мокши с другой. Признаки жизни и деятельности в этом углу древней России заметны только на берегах Оки. Мы решительно не встретили здесь ни одного города за исключением Мурома; можем впрочем, предполагать, что были и другие: ветвь муромских Ярославичей уже в XII в. приняла значительные размеры; не могла же вся она сосредоточиться только в одном Муроме; а древние князья наши не имели обыкновения жить в неукрепленных селениях, тем более по соседству с воинственными дикарями. Самый город Муром расположен на одном из высоких холмов левого берега Оки; с юго-востока к нему прилегали леса, а с северо-запада поле. (В 1096 г. на поле перед городом сразились дружины Олега Святославича и Изяслава Владимировича; часть воинов Изяславовых после поражения искала спасения в лесу). Имея довольно деятельные торговые сношения с камскими болгарами, Муром очень рано сделался одним из зажиточных городов древней России. В стратегическом отношении он до начала XII в. служил крайним укрепленным пунктом северо-восточной Руси и нередко должен был выдерживать нападения со стороны мордвы и камских болгар; но в 1221 г. великий князь Владимирский Юрий II заложил на устье Оки Нижний Новгород, и Муром отчасти утратил свое прежнее значение. Со времени Долгорукого Муромское княжество все более и более отделялось от Рязани и увлекалось под суздальское влияние, так что в начале XIII в. оно сохраняло одну тень самостоятельности, и только безусловною покорностью соседу муромские князья приобрели себе право на спокойное владение своими волостями. Связь Мурома с Рязанью впрочем, долго не прекращалась, потому что кроме родства княжеских ветвей ее поддерживали церковные отношения; сначала оба княжества в делах иерархии подчинены были черниговскому епископу, а с конца XII века составили вместе особую епископию. Но самою живою непрерывною связью, разумеется, служила им кормилица Ока; если мы не можем указать на города, которые существовали по ее берегам между Муромом и Ижеславлем, по крайней мере, селения рыбаков не были там редки. В 1228 г. в апреле месяце умер схимником Давид Юрьевич, несколько месяцев спустя после кончины одного из своих сыновей. Отцовскую волость наследовал другой сын, Юрий. Неизвестно, вследствие каких причин сестра его, бывшая замужем за Святославом, сыном Всеволода III, в том же году удалилась в Муром к братьям и постриглась здесь в монастырь. Конечно, Юрий Давидович не один властвовал в княжестве, и должен был делить его с родными и двоюродными братьями.

На востоке и юге рязанские пределы еще менее могли иметь определенный характер, нежели на севере и западе. В последнем случае распространение границ встречало сильное противодействие со стороны суздальских и северских князей, между тем как в противоположном направлении рязанская колонизация довольно свободно могла углубляться в соседние леса и степи. Здесь она встречала дикие племена финнов и половцев, которые должны были отступать перед высшею ступенью гражданственности, и действительно границы княжества не замедлили далеко раскинуться в эту сторону. На востоке они терялись в мордовских дебрях. Впрочем, мы имеем несколько данных, чтобы указать на них приблизительно. Во-первых, город Кадом, упоминаемый под 1209 г. , можно принять за крайний рязанский пункт по реке Мокше; во-вторых, при нашествии Батыя говорится, что татары стали на Онозе, а рязанские князья встретили их на границах своих владений и стали на Воронеже. Что берега Воронежа были заселены, на это указывает эпизод о Ярополке Ростиславиче, который после битвы на Колокше искал убежища у здешних жителей. Во второй половине XI и в начале XII вв. все пространство к югу от Прони было занято кочевьями половцев; но в XII столетии славянское начало мало-помалу стало оттеснять кочевников далее в степи. Берега верхнего Дона покрылись цветущими городами; впрочем, действительно ли они были «красны и нарочиты зhло», как говорится в известном путешествии митрополита Пимена, об этом судить трудно; может быть автор увлекся тут собственным красноречием. Имена этих городов остались для нас неизвестны за исключением одного или двух. Недалеко от истоков Дона, как видно, лежал Кир Михайлов; по названию города можно предположить, что основателем его был пронский князь Кир Михаил; Пронск, как видно, служил митрополиею придонских колоний. Далее можно еще назвать Дубок на Дону. Самым крайним укрепленным пунктом на рязанской украйне был Елец, расположенный на нижнем течении Быстрой Сосны; он упоминается в первый раз под 1147 г. Гораздо вероятнее, однако, что этот город в те времена принадлежал Северскому княжеству, а не Рязанскому, как показывает раздел волостей между сыновьями Михаила Всеволодовича Черниговского в половине XIII в.